Женщина с мороженым в форме шоколада

Фрэнсис никогда не ездила в машине-катафалке.

Мистер О'Ши, гробовщик, выехал на дорогу и отправился по Северному кольцевому пути, мимо женского крыла тюрьмы Маунджой и библиотеки на улице Эглинтон, где она работала библиотекарем в течение двенадцати лет до своей пенсии. Она благодарила шум двигателя и город за то, что он был снаружи. Она старалась держаться отдельно от мистера О'Ши в плане мыслей.

Она на мгновение забыла о гробу с останками ее брата Дениса, находящегося за ее спиной, пока машина-катафалк не затормозила на спуске, и она не представила себе, как она пробьет стеклянный перегородчатую стену и врежется в них. "Ты в порядке?" - спросил мистер О'Ши на светофоре. "Да, спасибо", - ответила она. "Тепло ли вам? Хотите, я увеличу отопление?" - "Я в порядке, спасибо", - сказала она. "Мне жаль, что это случилось", - добавила она. "Я уверена, что вам намного больше понравилось бы быть одному в пути".

Был момент путаницы у морга больницы, когда она объявила о своем намерении ехать в машине-катафалке.

Гроб уже был загружен, и бумажная работа была завершена, когда она и Фрэнк приехали. "Мы можем отправиться, если вы готовы?" - сказал мистер О'Ши. "Я поеду в катафалке с вами", - вдруг сказала она. Это появилось из ниоткуда. Мистер О'Ши посмотрел на нее, а затем на Фрэнка, немного встревоженный. Без единого слова она пошла к пассажирской двери и села в машину. Они пересекали Лиффи в Исландбридже. "Я знаю, обычно в катафалке едет мужчина из семьи", - продолжила она. "Или, по крайней мере, раньше так было. Но я не вожу машину, поэтому если Фрэнк поедет с вами, то не будет никого, кто мог бы отвезти машину домой". "Это совершенно не проблема", - сказал мистер О'Ши. "И что касается традиций, они постоянно меняются". Он посмотрел во внутреннее зеркало. "Фрэнк достаточно близко позади нас. Мы, вероятно, разделимся по дороге, но что плохого - все мы идем в одно и то же место". Они проехали мимо Инчикора. Старушка, таща за собой шоппер на колесах, остановилась у почтового ящика. "Мы должны быть в Керри к пяти часам, если все пойдет хорошо", - сказал мистер О'Ши. Женщина пыталась засунуть коричневую посылку в почтовый ящик, и ее белые волосы бешено махали на ветру. "Вам все равно?" - спросил мистер О'Ши. "Да, да". Чем больше он говорит, тем сложнее ей отделаться от себя.

"Женщина, которая занимается бальзамированием", - сказал он, немного неуверенно, - "придет в полседьмого. Как вы сможете... вы сможете принести его одежду нам тогда? Если я сам не буду там, то Энн, моя жена, примет их". Костюм Дениса висел в его шкафу на протяжении десятилетий. Он надевал его в последний раз на похороны их родителей. Он не появлялся на похоронах их брата Патрика. "Проблем не будет. Фрэнк привезет их". Она подумала, какая странная профессия для женщины - бальзамирование. Она задумалась, помогает ли жена мистера О'Ши. Две женщины, запихивающие вату в отверстия. "Всех трупов бальзамируют? Это абсолютно необходимо?" - спросила она. "Ну... я думаю, это не совершенно необходимо", - сказал мистер О'Ши. "Некоторые культуры этого не делают, но они скоропостижно хоронят своих мертвецов. Сейчас это делается. Это упрощает жизнь семьи - устраняет многие трудности, неприятности... это лучше для умершего".

Два недели она сидела у постели Дениса в больнице "Мэйтер", уходила только после 22:00, чтобы вернуться в свою гостиницу на Драмкондре-роуд.

В последние два дня он не говорил и не открывал глаза, и его дыхание становилось все мельче и мельче. Вчера ночью она почувствовала, что должна остаться дольше, но медсестра заверила ее, что он может продержаться еще несколько дней. Когда она вернулась в больницу, все кончилось, и его перевели в отдельную комнату с чайными светильниками, крестиком и листочком с информацией о горевших родственниках, положенным на боковой столик. Они обмотали его голову плотным пантом, как резинкой для волос, чтобы держать рот закрытым. Она поцеловала его в волосы и потрогала его холодные руки, нос, ожидая, что почувствует что-то. Она думала о нем, как о том, кто больше не жив, но еще не умер. Она шептала его имя, но в тишине комнаты оно звучало притворно. Она пыталась вызвать прошлое.

Денис и Патрик были на двенадцать лет старше Фрэнсис. Денис был мимолетным присутствием в ее раннем детстве. Вернувшись из Дублина на Рождество, когда ей было восемь или девять, он принес ей красный пластиковый чайный набор, шесть одиночно завернутых в ткань апельсинов "Джаффа" и коробку хлопьев, потому что хлопья были тогда редким лакомством. Недолго спустя он вернулся навсегда и редко покидал свою комнату. Он уже менялся прямо перед глазами. Его лицо обрушилось внутрь, оставив его нос кажущимся острым, как клюв птицы. Тело растворялось, каждая клетка разлагалась. Его душа, вероятно, уже покинула его тело, подумала она. Где она была - бежала по Драмкондре-роуд или по Дорсет-стрит - когда это произошло, когда его кровь замедлила свой ток, и его сознание медленно иссякло? Еще проще отследить выход тела, подумала она, чем выход ума. Неизвестно, что страдает ум в последние часы и минуты. В последние моменты перед тем, как мать выдохнула свой последний вздох, она открыла глаза с испуганным видом, как будто видела что-то страшное, но через двадцать четыре часа ее лицо стало спокойным, как будто вся боль существования покинула ее. Медсестра пришла сказать, что им скоро понадобится увезти Дениса в морг.

Фрэнсис спустилась в фойе и позвонила Фрэнку. "Денис ушел", - сказала она. Она не дожидалась его ответа. "Ты позвонишь О'Ши, чтобы он поднял его домой завтра". Фрэнк промолчал на несколько мгновений. "Извини, Фрэнсис". "И позвони священнику тоже". "Приеду сегодня вечером?" - спросил он. "Нет, подожди до утра".

Каждое утро в течение многих лет она проходила по Драмкондре-роуд - мимо открытых ворот колледжа Святого Патрика, где Денис учился на учителя десятилетия назад, - на пути на работу в библиотеку в Фибсборо.

Дорога занимала сорок пять минут. Она приезжала за час до открытия и выкладывала газеты и последние журналы, регистрировала возвраты и работала на своем компьютере, проверяя заказы и запросы от книжных клубов. Она работала вместе с одним, а потом с другим, но никогда не развивала близкой дружбы ни с одним из них. В летние месяцы на обед она сидела на траве в маленьком парке за библиотекой и читала свою книгу и ела свой сандвич. После обеда, когда приходили школьники, в библиотеке было суматошно. Она не возражала против старших, прилежных, но правда в том, что она едва терпела детей в своей библиотеке. Ей не нравились изменения библиотек, ей не нравилось, что некоторые из больших городских библиотек напоминали центры общения или детские сады, такой был уровень шума и активности. С тех пор, как малыши научились читать? она хотела знать.

После работы она закрывала и садилась на автобус 16А домой. В один прекрасный день, четыре года назад, накануне своего шестидесятого дня рождения, Патрик пришел с поля, сел за кухонный стол и рухнул. Денис пошел в коридор, поднял телефон и позвонил Фрэнсис в библиотеку. "Я думаю, что Патрик ушел", - сказал он.

После смерти Патрика сосед проверял Дениса каждый день, но его нельзя было оставить одного, и поэтому, после тридцати девяти лет службы в библиотеках города Дублин, Фрэнсис вышла на пенсию и вернулась домой в Керри. Через несколько месяцев Фрэнк тоже ушел на пенсию, и они продали дом в Уайтхолле, и переезд стал постоянным. Все еще восстанавливаясь после потери Патрика, она сдала ферму соседу и пыталась вернуть обычную жизнь, которую Денис всегда знал. Она знала, как протекали его дни, его предпочтение простым продуктам питания, его потребность в уединении, и она могла обеспечить это. Но она не могла заменить Патрика, и хотя Денис никогда не упоминал о нем, Фрэнсис была уверена, что он скучает по своему брату-близнецу в доме. Фрэнк